В Петербурге (не говоря уже о других городах России) с наступлением 17 сентября происходит несравненно более движения, нежели в остальные обыкновенные дни. Кареты беспрерывно сталкиваются у входа магазинов; особы разного рода и даже лица, вовсе не имеющие в себе ничего особенного, выходят большею частию из кондитерских, неся под мышкою узлы и корзины; модные и игрушечные лавки опустошаются; в залах английского магазина и à la renommée {пользующийся хорошей репутацией (фр.-- Ред.).} нет решительно прохода; в милютиных -- давка и теснота; не только на улицах, но и в каждом почта доме движение в этот день возрастает с неимоверною силою. Тут натирают паркет, там, против обыкновения, привешивают гардины; в другом месте, также вопреки установленному порядку, сальные свечи заменяют стеариновыми; в третьем к обыкновенным двум или трем ломберным столам, расставляемым с немецкою аккуратностию каждый вечер, присоединяют еще два или три; словом, под каждою почти кровлею происходит беготня, суматоха, преобразование...