Он лег подле затихавшего костра подложив под голову шапку и подстелив под себя телогрейку, которая зимовала и летовала у него здесь не один уже год и превратилась в подобие телогрейки не потерявшей всё же по видимому способности греть и мягчить , а Саня сидел на камне и, расслабившись , безвольно и дремотно смотря и не видя слушая и не слыша открылся для всего, для всего что было вокруг: для широкой заболоченной низины за речкой сплошь заросшей голубичником и размеченной корявыми березками; для низкого неба начинающего постепенно темнеть ; для приглушённых и зыбких звуков доносящихся как неверное эхо из глубины переполненного тишиной мира