Стара я стала, тяжела работа-то у деревеской лошади. В деревне нашей живу я давно. На веку своем поведала немало. Часто приходилось мне возить на себе деда Митрофана, когда тот ещё был помоложе, тяжелый, грузный был мужичишка, хоть сам с виду, стройный, как тополь. Все ездил он на мне в поле рожь свою смотреть, а потом и запрягать стал меня в телегу. Узду новую купил мне, я нарадоваться не могла, подковы сам делал, всё для меня старался, а я его любила за это, за старание. Бывало запряжёт меня в телегу, да поедит на мне зимой в лес дрова рубить или елку, на случай праздника, а я скачу резво, скорее хозяина домчать в лес хочу. А вот как доедим мы до леса, то проберет меня вдруг страх, в лесу-то волки, да медведи проснуться могут, нападут -- тогда беда. Правда у хозяина моего тапорик был, но я все таки боялась. Верно, мы лошади не из трусливых, вот и я боялась не за себя, а больше за хозяина моего ласкового. То ли бывало летом, когда Митрофан Степаныч, так величают моего хозяина в деревне, катал на мне ребятишек, а они резвые, прямо как я, смеются, по мордочке гладят, кое-кто иногда и сахарку давал. Ох, и хорошо и тяжело быть лошадью. То за водой, то за дровами, то доски для сарая на себя ташишь, то кирпич для церквушки -- тяжело, но радуешься, знаешь же, дома вкусного овса насыпят и ключевой водой напоят. Так и проходил день за денечком, стара я стала, да хозяин по-прежнему любит и ласково "кормилицей" зовет.