Одиссея:
Второе эпическое произведение, которое дошло до нас и тоже связано с именем Гомера, повествует об одном из самых больших завоеваний такого рода: о завоевании моря, доставшемся грекам благодаря смелости, терпению и изобретательности. Героем этого завоевания является Одиссей (чьим именем и названа поэма). И все же возникновение поэмы, ее составление путем импровизации, ее устное исполнение поэтами, которых называли гомеридами, — все это находит такое же объяснение, как и «Илиада». Автор «Одиссеи» почерпнул свой материал из целого ряда поэм, составлявших обширный цикл легенд об Одиссее: выбирая отдельные части в соответствии с канонами своего искусства, он либо сокращал их, либо дополнял, создав произведение, отличающееся цельностью и единством, сообщаемыми ей главным образом могучей личностью героя. «Одиссея» без самого Одиссея осталась бы собранием разнохарактерных и неравноценных по своему интересу легенд и приключений. Однако нет ни одной легенды, нет ни одного приключения, корни которых самого различного происхождения теряются в глубине доисторических преданий человечества, — нет, словом, ни одного рассказа, в котором бы не видна была смелость, хитрость, изобретательность или мудрость Одиссея.
Одиссей в «Илиаде» — хороший воин, это военачальник, пользующийся большим авторитетом, умеющий подчинить воинской дисциплине Терситов, искусный оратор и дипломат. Ничто не указывает на его таланты мореплавателя. Зато в «Одиссее» все приключения мореходов, изобретенные народной фантазией в духе тех, что достались на долю Синдбада-морехода или Робинзона Крузо, сыпятся на него как из рога изобилия. Одиссей притягивает к себе приключения, он становится тем человеком, который
Многих людей города посетил и обычаи видел,
Много и сердцем скорбел на морях, о спасеньи заботясь
Жизни своей и возврате в отчизну сопутников...
Полифем:
Ближе к циклопу его из огня подтащил я. Кругом же Стали товарищи. Бог великую дерзость вдохнул в них. Взяли обрубок из дикой оливы с концом заостренным, В глаз вонзили циклопу. А я, упираяся сверху, Начал обрубок вертеть, как в бревне корабельном вращает Плотник сверло, а другие ремнем его двигают снизу, Взявшись с обеих сторон; и вертится оно непрерывно.
Так мы в глазу великана обрубок с концом раскаленным Быстро вертели. Ворочался глаз, обливаемый кровью: Жаром спалило ему целиком и ресницы и брови; Лопнуло яблоко, влага его под огнем зашипела. Так же, как если кузнец топор иль большую секиру Сунет в холодную воду, они же шипят, закаляясь, И от холодной воды становится крепче железо, - Так зашипел его глаз вкруг оливковой этой дубины.
Страшно и громко завыл он, завыла ответно пещера. В ужасе бросились в стороны мы от циклопа. Из глаза Быстро он вырвал обрубок, облитый обильною кровью, В бешенстве прочь от себя отшвырнул его мощной рукою..
" Не зная настоящего имени своего обидчива, так как Одиссей назвал себя "никто", ослеплённый великан, на зов которого сбежались соседи киклопы, кричит, приводя их в замешательство, что его ослепил «никто». Узнав от отплывающего Одиссея его подлинное имя, Полифем в ярости от того, что свершилось давнее предсказание оракула о его ослеплении именно Одиссеем, сбрасывает скалы на его корабли.