В истории России есть событие, которое воспринимаю, личную трагедию. Февраль 1917 года. По Петрограду бродят толпы обалдевших от радости людей. Наконец-то рухнуло «прогнившее самодержавие», все счастливы. Счастливы военные – скоро войне конец. Они не знают, что скоро будут убивать друг друга с таким ожесточением, какое им и не снилось на германском фронте. Счастливы студенты – теперь они покажут «козью рожу» профессорам-мракобесам. Они не знают, какими милыми, добрыми, человечными вскоре покажутся им их старые профессора. Странно счастливы сами профессора, готовые рыдать на груди у студентов. Скоро они будут рыдать в ЧК по совсем другим причинам. Счастливы даже многие священники, давно мечтавшие о «свободной церкви». Скоро их будут убивать только за то, что они священники. Но больше всех, конечно, счастливы журналисты. Понятное дело – пришла свобода слова.
Ведь это именно они, журналисты, десятилетиями готовили всеобщее февральское ликование. Это они бесстрашно разоблачали царя – тирана, чиновников – казнокрадов, генералов – дуроломов, помещиков – тунеядцев. Это они, журналисты, один за другим выдергивали кирпичики из фундамента «тюрьмы народов». Это они довели образованные силы российского общества до полного отрицания существующего государственного порядка. Благодаря свободолюбивым литераторам любой защитник власти ходил всегда оплеванным с ног до головы, а любой разрушитель и ниспровергатель выглядел героем. Желать сохранения существующего государственного строя стало уже просто неприличным, а разрушение этого строя преподносилось, как долг каждого гражданина. Воистину, февральская революция – это день журналиста. Праздник разрушителей.
Праздника хватила не надолго. Разрушение всегда приводит к хаосу, а хаос – к жесточайшей диктатуре. Большевики коваными сапогами передавили всех этих либеральных литераторов, а недодавленные пошли к большевикам в услужение, на много десятилетий позабыв про свободу слова. Ох, как они потом вспоминали о том, что при царе-то ведь на самом деле свобода слова была, и даже, пожалуй, больше, чем надо, но им хотелось еще больше, а потому они теперь вынуждены обслуживать диктатуру.
Воистину, история учит только тому, что она ни чему не учит. И сейчас, спустя почти сто лет, в российском обществе начинают проявлять себя все признаки того самого февральского безумия. С каким неподражаемым восторгом вологодский журналист пишет в сети про своих свободолюбивых коллег: «Пишут, разоблачают, показывают истинную сущность режима». «Разогнать эти десятки тысяч свободных от страха людей уже не получится». Вот он, бессмертный пафос февраля 17-го. Чувствуется, что вскоре грядет всеобщее ликование по поводу завоеванное свободы? А не чувствуется, что потом грядет хаос и вскоре – диктатура? Иначе не бывает. Но кто об этом думает?
Наших журналистов хлебом не корми, дай только покрасоваться в роли «ниспровергателей основ». Бороться с властью – это же так романтично, красиво и благородно. Бесстрашных ниспровергателей автоматически записывают в народные герои. А поддерживать власть, по всеобщему убеждению, способны только холуи, продавшиеся прогнившему режиму. Те, кто борется с властью, конечно, следуют велению сердца, а те, кто защищают власть, разумеется, выполняют заказ. Ругать власть, значит «говорить правду», а хвалить власть, значит «обманывать народ». В таком распределении ролей нет ни капли логики, ни грамма здравого смысла, но кому что докажешь?
В феврале 1917-го все симпатии общества были на стороне разрушителей, а на стороне «хранителей» такое всеобщее презрение, что хоть на улицу не выходи. Именно это и привело к крушению российской государственности. И вот сейчас, когда власть начинает постепенно оформляться во что-то относительно вменяемое, опять слышатся все те же дикие вопли: «Долой!» под всеобщее радостное улюлюканье. Хочется просто закричать: «Ведь слезами же умоетесь, дураки, если не кровью. Ведь будете вспоминать все «ужасы» нынешнего «прогнившего режима», как самое счастливое время в своей жизни. Ведь проклянете своих сегодняшних кумиров, призывавших вас ненавидеть власть, да будет поздно». Так, может быть, сегодня, пока не поздно давить этих «буревестников революции», как тараканов?
Я, не шутя, сказал, что воспринимаю февраль 17-го, как личную трагедию, И я не хочу повторения этой трагедии. Поэтому я воспринимаю нынешних «борцов с режимом», как личных врагов. Я буду давить их, сколько смогу, в меру своих очень скромных возможностей. Вряд ли преуспею, но, по крайней мере, совесть будет чиста.
P.S. Сегодня «бороться с режимом» не только модно, но и доходно. Навскидку могу назвать пару- тройку ниточек, потянув за которые, можно выйти на неплохое иностранное финансирование. Ни разу ни за одну из них потянуть не пытался. А можно бы… Но нельзя. Внуки проклянут.