Вот можно Смычок летал по гневным струнам,
И звуки дивные лились,
Взор музыканта вдохновенный
Был устремлен куда-то ввысь.
Он был не здесь, не в этом зале.
Здесь ничего еще не знали.
И были девственно чисты
Его глаза, его черты.
Как увлекаемые вихрем,
Друг друга пальцы торопили,
И слезы капали на скрипку,
Сильнее петь ее молили.
Она, безумствуя, рыдала,
И он, подобно божеству,
Стоял в сиянии начала,
И открывался волшебству.
И верил свято в эти звуки,
И возносилось все вокруг.
И тени, лица, взгляды, руки,
Сливаясь, покидали круг.
О, как тесны и безнадежны
Дни без чарующих минут,
Где души дышат и поют,
И жизнь лишь только в них возможна.