Житков родился 30 августа 1882 года в Великом Новгороде. Его отец был преподавателем математики в Новгородском учительском институте, мать была пианисткой. Детство провёл в Одессе. Получил начальное домашнее образование, затем в 1901 году окончил гимназию. Во время учёбы подружился с К. И. Чуковским. Внучатый племянник Б. С. Житкова — российский математик Владимир Игоревич Арнольд[2].
После гимназии, в том же 1901 году поступил на естественное отделение Новороссийского университета, которое закончил в 1906. После университета сделал карьеру моряка и освоил несколько других профессий. Работал штурманом на парусном судне, был капитаном научно-исследовательского судна, ихтиологом, рабочим-металлистом, инженером-судостроителем, преподавателем физики и черчения, руководителем технического училища, путешественником. Затем с 1911 по 1916 год учился на кораблестроительном отделении Петербургского политехнического института. С 1915 по 1918 г. находился на военной службе в морской авиации. 31 марта 1916 г. был произведен в чин прапорщика по авиационной части, 31 марта 1917 г. — в чин подпоручика по адмиралтейству (по авиационной части)[3]. С 1917 года работал инженером в Одесском порту, в 1923 году переехал в Петроград. Известен как автор ряда литературных произведений, в том числе, путевых заметок.
Был женат на Софье Павловне, глазном враче по профессии и племяннице М. В. Кобецкого, с которым Б. Житков учился в одесской гимназии[4][5].
Житков скончался от рака лёгких в Москве 19 октября 1938 года. Похоронен на Ваганьковском кладбище, участок 6[6].
Творчество[править | править код]
Борис Житков сотрудничал со многими детскими газетами и журналами: «Ленинские искры», «Новый Робинзон» (изначально — «Воробей»), «ЁЖ», «Чиж», «Юный натуралист», «Пионер». Работал корреспондентом в Дании.
Житков писал о разных профессиях. В своих произведениях он воспевал и такие черты как компетентность, усердие, а самое главное — чувство ответственности. Герои Житкова часто попадают в экстремальные ситуации: цикл «На воде», «Над водой», «Под водой», «Механик Салерно» и другие.
Создал циклы детских рассказов «Что я видел» и «Что бывало». Главный герой первого цикла — любознательный мальчик «Алёша-Почемучка», прототипом которого стал маленький сосед писателя по коммунальной квартире Алёша[7]. Рассказы из этого цикла позднее легли в основу мультипликационных фильмов: «Кнопочки и человечки», «Почему слоны?».
Внешние изображенияОбложка романа «Виктор Вавич» издания 1941 года
Роман о революции 1905 года «Виктор Вавич» Житков считал своим главным произведением. Издание романа, доступное широкому кругу читателей в полном объёме, стало возможным лишь в 1999 году[8], благодаря тому, что Лидия Чуковскаясохранила экземпляр книги 1941 года[9] (несколько экземпляров этого издания романа также сохранились в библиотеках)[8]. Запоздалая публикация привела к тому, что это значимое произведение напрочь выпало из литературного процесса[10]:
Вопреки Булгакову, рукописи горят. Кроме текстов нужна ещё и судьба. Вот, скажем, «Виктор Вавич» Бориса Житкова. Если бы у этого романа была судьба, он занял бы нишу между «Тихим Доном» и «Живаго». Теперь он станет, может быть, лишь темой диссертаций. (Андрей Битов)Это лучшее, что написано когда-либо о [1]905 годе. Какой стыд, что никто не знает эту книгу. Я разыскал вдову Житкова и поцеловал её руку[11]. (Борис Пастернак)Рваный, прыгающий стиль романа, нервный язык, почти лишённый эпитетов, брошенные фразы, короткие главки, каждая из которых названа ключевым словом, но ключевым не в сюжете, а в языке повествования, внешние события, без колебаний перемешанные с внутренними монологами героев, виртуозно разные речевые характеристики персонажей, лавиной развивающееся действие, кинематографическая выразительность в сценах еврейского погрома и уличных беспорядков, документальный ужас одиночной камеры — это большой русский роман, масштаба «Живаго», но лучше, много лучше[12]. (Дуня Смирнова)Во многом эта книга — оправдание интеллигенции, так непростительно заигравшейся в революцию. Читаешь и думаешь: нет, ведь это и впрямь снести было невозможно, невыносимо. Хотя и глупо, конечно, ужасно глупо, как глупо-то, Господи[12]. (Дуня Смирнова)Понимаете, для меня Житков (и в этом романе, кстати говоря, тоже), он прежде всего стилистический феномен, такая сухая, изящная, очень выпуклая, очень изобразительная, очень кинематографичная проза. Но вообще-то «Виктор Вавич» — как мне представляется, это наш ответ (ну, такой житковский ответ) на «Жизнь Клима Самгина». Ведь что сделал Горький? «Жизнь Клима Самгина» — это роман, в котором он сводит счёты с действительно довольно неприятной прослойкой интеллигентов. Но опять-таки, ничего не поделаешь, эта прослойка — всё-таки носитель очень важных качеств. Она не присоединяется ни к каким толпам, она сохраняет внутри себя атомизированность, некоторый индивидуализм — ну, снобские черты. Понимаете, сноб плохо живёт, но красиво умирает.