Напишите пожалуйста сочинение на тему совесть))И нужно привести примеры по этому тексту:
Ты варенье любишь?– Какое?– Ну вишневое, например.Антон улыбнулся, не понимая, к чему речь.– Конечно, люблю.– А поел бы сейчас вареньица?– Конечно, поел бы. А где оно у тебя?– Оно у меня пока что стоит вон в той квартире, за окном. Видишь?Клеткин показывал на чье-то окно в первом этаже старого деревянного флигеля. Там за стеклом на подоконнике стояла литровая банка варенья, перевязанная голубой тесемкой. Антон широкими, недоумевающими глазами посмотрел на Яшку.– У тебя?.. Да разве это у тебя? Это же у чужих!– Пока что у чужих. А вот, если ты войдешь в квартиру и скажешь: «Можно мне ну… Анну Ивановну?» А тебе скажут: «Таких тут нету». Ты опять: «А мне сказали, что она сюда переехала». Ну и еще что-нибудь. Там старая такая тетка живет, заговори ей зубы, а потом скажи: «Ну, значит, я ошибся»… Вот и все. И уходи. Целоваться не обязательно. Понял?Антон кивнул головой.– Понял.– Сумеешь?– Сумею. А для чего?– Эх, нет у тебя смекалки. Никакой! Это игра такая. Ну ступай. А потом приходи за сарай.Антон все так и сделал, как велел ему Клеткин. Поговорил с доброй старой женщиной, которая открыла ему дверь. А потом отправился за сарай, радуясь, что так хорошо сумел разыграть ее. Яшка сидел на старых досках и открывал банку с темным вишневым вареньем. Голубая тесемка валялась на почерневшем, подтаявшем сугробе.– Ой! – удивился Антон. – Откуда? Как?– А так, – спокойно ответил Клеткин, – садись и ешь. Разговаривать после будешь.Они ели варенье прямо из банки через край. Темные, налитые сладостью вишни таяли на языке. Антону сначала казалось, что, если бы у них было хоть пять таких банок, он все варенье смог бы съесть один. Он старался повыше запрокинуть банку, чтобы как можно больше попало в рот этой тягучей, густой вишневой сладости. Варенье текло по подбородку, попадало за воротник, длинные медленные капли падали на рубашку, на распахнутое пальто. В банке оставалось чуть поменьше половины, когда Яшка вдруг оттолкнул варенье:– Ешь сам. Не хочу больше.Но и Антон, к своему удивлению, больше не хотел, чересчур сладко, приторно до отвращения. Ни одной этой набухшей сладостью ягоды он больше не мог взять в рот.