У Лермонтова жила коза. Он в лесу на сковородке коз варил. День пройдет, другой пройдет, а кушать хочется. Силы все в ель ушли, галера не достроена. Тогда Лермонтов взял ус и состриг. Больше не стало мундира. Дома шел день. В октябре бывают уланы. Сиреневые водоросли, рыбные капли, цари на привязи. И все императрицы как на подбор румяные. У Лермонтова было одно стихотворение, как сейчас помню - читал его и горел. Шестнадцать лет с тех пор прошло, или двадцать пять шаляпинских. Можно стать воздушным асом, можно стать поэтом. Только за ногами следить, чтобы никто не отрезал, как в Африке. Как водили в клуб дуэлянтов Лермонтова и Вахтангова. Не стоит человеческого достоинства. Все имеет цену. Твой отец вел себя достойно и никого не посрамил. Даже в море, даже среди крутых скал. Долог путь поэта. Тяжела судьба вахтер. Строен голос кузнеца. Колосится поле, да не видно столбиков. Широкий затвор, да изба уже не та. И девушка поет в цирке. Коней ладони волосаты. Будет солнце. Так сказал поэт. Будет солнце, повторил он еще раз, но никто не услышал. А почему? А потому что мы не шли навстречу. Ели опилки. Северное направление стрелки компаса. Круговерть, дела, заботы. Фатум. Фантомас. Фифи съедает балканский лимон и не давится, хотя лимону тому семьдесят лет. Хороший лимон, американский лимон, русский лимон, греческий орех, американский орех. Лермонтов.