Поразительно, как знал, чувствовал, любил народ этот человек. Так глубоко и серьезно не изучал русскую душу никто из писателей. Массы называют "молчаливым народом". У Лескова он заговорил. "Левша" — невеселая сказка, в ней как будто все просто, но каждое слово двоится, за улыбкой прячется ирония, за любовью — боль, обида.
Вот замечательные тульские мастера, подковавшие английскую стальную блоху "без мелкоскопов", учившиеся "по Псалтырю и Полусоннику". Но.. . ведь механизм они испортили: блоха больше не танцует. Вот Левша у англичан, соблазняющих его деньгами и невестой. Смотрит он на английских рабочих, у которых ученик идет "без бойла", завидует. И рвется домой, да так, что на корабле все спрашивает, где Россия, и смотрит в ту сторону. И спешит привезти домой важный английский "секрет", которого не открыли ни цари, ни генералы.
А как встречает его родина? Английского шкипера — теплой постелью, докторской заботой. Левшу -— кварталом, потому что нету у него "тугамента". Раздели беднягу, невзначай уронили затылком о парапет, и, пока бегали в поисках то Платова, то доктора, "Левша уже кончался, потому что у него затылок о паратет раскололся". И, умирая, открыл "секрет": не надо ружье изнутри кирпичом чистить! Они стрелять не годятся!
Но не дошел важный "секрет" до государя. А доброе слово о мастере, который мастерством своим вступился за весь русский народ перед англичанами, сказал англичанин: "У него хоть и шуба овечкина, да душа человечкина".
Ирония и сарказм Лескова доходят до предела. Он не понимает, почему Русь, рождающая умельцев, гениев, поэтов, своими же руками с ними расправляется. А что касается ружей — это невыдуманный факт. Ружья чистили толченым кирпичом, и начальство требовало, чтобы стволы сверкали изнутри. А внутри-то — резьба.. . Вот и уничтожали ее солдатики от избытка усердия. Больно Лескову от того, что мы старательно разрушаем то, что может нас спасти в лихую годину.