У Слепцова в петербургском доме умер сын, мальчик, увлекавшийся коллекционированием бабочек. Отец перевёз «тяжёлый, словно всею жизнью наполненный» гроб в деревню, в маленький белокаменный склеп близ сельской церкви и поселился в смежном флигеле усадьбы, который было легко отапливать.
На следующее утро Слепцов в высоких валенках, в полушубке тихо зашагал по прямой расчищенной тропе в глубь парка, удивляясь, что всё ещё жив и может чувствовать. На мостике его охватил горький гнев — он вспомнил, как летом по этим скользким доскам ходил его сын, ловил сачком бабочек, севших на перила. Совсем недавно, в Петербурге, он в бреду говорил о школе, о какой-то индийской бабочке.
Слепцов долго стоял, прислонившись к сосне, и смотрел на церковный крест, слепо сияющий над крышами деревни. После обеда он поехал к церкви, около часа просидел у ограды склепа и вернулся домой разочарованный: ему показалось, что на погосте он был дальше от сына, чем на мостике в усадьбе.
После обеда Слепцов поехал к церкви, просидел около часа у могильной ограды и вернулся домой. Вечером он велел отпереть большой дом, вошёл в комнату, где летом жил его сын. При свете лампы с жестяным рефлектором он сел у голого письменного стола и зарыдал. В столе он нашёл тетради, расправилки, коробку из-под бисквитов с крупным коконом, о котором перед смертью вспоминал сын. В стеклянных ящиках шкафа лежали ровные ряды бабочек.