Мы не знаем, какие обстоятельства личной жизни Шекспира
побудили его обратиться к трагедиям, занявшим центральное место в его
творчестве начала XVII в. ясно только, что великий драматург был необычайно
чуток к веяниям своего времени. Ведь Англия вступила в критический период
своего существования. В стране обострялись социальные конфликты, нарастала
оппозиция абсолютизму, приближались бури пуританской революции. Вместе с тем
трогательная вера гуманистов в неограниченные возможности человека все чаще
наталкивалась на жесткую практику реального мира, подстегиваемого эгоизмом,
алчностью, властолюбием. Овцы продолжали пожирать людей. Обретший духовную
свободу человек продолжал томиться "в лапах зла". И если в средние
века вину за это можно было возложить на потусторонние силы, на таинственное
провидение или дьявольские козни, то теперь человек оставался с глазу на глаз с
себе подобным. А "великая цепь бытия" (небо, земля, преисподняя), в
незыблемость которой наряду с большинством гуманистов продолжал верить Шекспир,
только напоминала о себе героям шекспировских трагедий то небесными знамениями,
то призраками, то ведьмами. Именно человек в его силе и слабости продолжал
оставаться не только главным, но и, по сути, единственным героем шекспировских
пьес. В этом Шекспир оставался быть представителем Возрождения. Его пьесам не
свойственно действенное двоемирие, столь характерное для писателей барокко. Его
протагонисты - не великаны, подобно героям Ф. Рабле, потому что великаны живут
в сказке, а герои Шекспира - дети земли. Но они сильны как духом, так и телом.
Даже Гамлет, один из самых интеллектуальных героев европейской ренессансной
литературы, отлично владеет шпагой, превосходя в этом искусного фехтовальщика
Лаэрта. Полководцами, участвовавшими в сражениях, были Макбет и Отелло.