В рассказе «Легкое дыхание» с первых строк сталкиваются несовместимые понятия: с одной стороны, молодость и красота, с другой — смерть и тление. «На кладбище, над свежей глиняной насыпью стоит новый крест из дуба, крепкий, тяжелый, гладкий... В самый же крест вделан медальон, а в медальоне — фотографический портрет гимназистки с радостными, поразительно живыми глазами...»
Это портрет Оли Мещерской.
В пятнадцать лет она уже слыла красавицей. «Вез всяких забот и усилий, как-то незаметно пришло к ней изящество, нарядность, ловкость, ясный блеск глаз. В последнюю свою зиму Оля, как о ней говорили в гимназии, совсем «сошла с ума от веселья». Она казалась самой беззаботной, самой счастливой».
Но вот уже в кабинете начальницы гимназии Оле приходится оправдываться за свою красоту и безоглядное веселье: «Я не виновата, madame, что у меня хорошие волосы!» — «Ах, вот как, вы не виноваты! — сказала начальница. — Вы не виноваты в прическе, в этих дорогих гребнях!»
Так предъявляется обвинение красоте. А через месяц последовал и приговор: «... казачий офицер, некрасивый и плебейского вида... застрелил ее (Олю) на платформе вокзала, среди большой толпы народа...» Страница из дневника Оли, которую предъявил казачий офицер судебному следователю в качестве своего оправдания, делает эту гибель еще более нелепой, необъяснимой. Нельзя же всерьез считать основанием для убийства то, что юная красавица-гимназистка обманула увлеченного ее красотой казачьего офицера, который втрое старше ее.
Остается признать, что причина — в ее красоте, в ее легком дыхании, которое «теперь рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре».
В рассказах Бунина на гибель обречено все, что делает мир живым: молодость, любовь, сила и красота. Революция 1917 года стала для Бунина победой хаоса, бесформенности и безобразия. Он воспринял ее как невосполнимую утрату красоты, строя, лада, гармонии. В «Окаянных днях», написанных Буниным в первые послереволюционные годы, звучит все та же тревога о судьбах красоты и молодости в России: «Опять несет мокрым снегом. Гимназистки идут, облепленные им — красота и радость... синие глаза из-под поднятой к лицу меховой муфты... Что ждет эту молодость?»