Европейские государственные и церковные деятели не раз затрагивали вопрос о восстановлении единства христианской церкви. Интерес к этому особенно возрос в условиях распространения Контрреформации. Католическая церковь активизировала свои действия по расширению влияния на востоке с целью объединения католиков и православных под верховенством папского престола. В Речи Посполитой идею объединения (унии) православной и католической церквей предлагали иезуиты. В 1577 г. польский проповедник-иезуит Петр Скарга издал книгу «О единстве церкви Божьей под одним пастырем...», в которой обосновал необходимость объединения двух церквей.
Вопрос церковной унии обсуждался представителями Папы Римского с украинско-белорусской православной знатью. В целом она одобряла возможное объединение при условии, что оно состоится на основе равноправия. Благодаря унии она надеялась обновить православную церковь, приблизить ее к требованиям времени.
Украинско-белорусские православные епископы, разделявшие унийные настроения, усматривали в объединении путь к преодолению кризиса православной церкви и оздоровлению церкви в целом. Они считали, что благодаря этому избавятся от унизительной для духовенства зависимости от торговцев и ремесленников, объединенных в братства. Украинско-белорусская знать надеялась, что уния будет способствовать достижению православными фактического равенства в правах с католиками в Речи Посполитой, позволит православным иерархам наравне с католическими получить места в сенате.
Польская власть всячески поддерживала стремления униатских православных иерархов, считая, что единая вера укрепит государство. Церковная уния рассматривалась, во-первых, как путь к окончательному закреплению за собой украинских и белорусских земель, во-вторых, как переходный этап к чистому католицизму и, наконец, как средство денационализации украинцев и белорусов, поскольку с церковной латинизацией была связана и полонизация.
В украинском обществе существовали противники объединения церквей, которых возглавлял князь Константин-Василий Острожский. Поначалу он одобрил унию, полагая, что в нее должна войти вся восточная церковь, а объединение произойдет на основе равноправия православной и католической церквей. Однако понимание того, что у Речи Посполитой и представителей Папы Римского иные цели, обратило князя в противника унии.