Впервые Пугачев появляется в романе в образе провожатого Петра Гринева. Описание его внешности лаконичное, но при том вполне исчерпывающее: «Наружность его показалась мне замечательна: он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч. В черной бороде его показывалась проседь; живые большие глаза так и бегали. Лицо его имело выражение довольно приятное, но плутовское». Крепкое телосложение могло бы навести на мысль о том, что это простой крестьянин, однако выражение лица и глаз создают совершенно особенное впечатление! Тень плутовства на лице и живые, сверкающие глаза – это именно те черты, которые на протяжении всего произведения неоднократно подчеркиваются, именно они выдают в нем бунтовскую натуру, дух авантюризма и дерзость: «Пугачев устремил на меня огненные свои глаза», «Пугачев смотрел на меня пристально, изредка прищуривая левый глаз с удивительным выражением плутовства и насмешливости» и т.д. (ну ты понял)
В дальнейшем Гринев видит Пугачева уже предводителем казаков. И выглядит он соответствующе: «На нем был красный казацкий кафтан, обшитый галунами. Высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на его сверкающие глаза». Ничто, кроме этих глаз, не могло в нем выдать обычного оборванного пьяницу-провожатого, которому Гринев подарил судьбоносный заячий тулуп, даже не подозревая о том, какую службу он сыграет ему в дальнейшем. Поведение Пугачева соответствует его статусу: он сидит, гордо и важно подбочась, и уверенно играет роль государя Петра III, чье имя он со свойственной ему дерзостью присвоил. Примечательно также, что при всей жестокости Пугачева Гринев отмечает, что «черты лица его, правильные и довольно приятные, не изъявляли ничего свирепого».
Колоритная и весьма примечательная фигура Пугачева изображена в романе «Капитанская дочка» с помощью буквально нескольких штрихов, однако они позволяют полностью раскрыть личность предводителя восстания. Жестокий убийца, ослепленный жаждой крови – таким его рисуют историки. Пушкин же предлагает взглянуть на него с другой стороны. Да, Пугачев жесток, однако и ему не чужды великодушие, обязательность и честность.