Прежде всего, дирижер отвечает за единую художественную трактовку произведения всеми музыкантами оркестра. Трактовка классической (в том числе старинной, современной, некоторой эстрадной) музыки — очень тонкая и своеобразная работа со своими традициями, новшествами, находками, нюансами. 30-100 участников оркестра никогда не договорятся о всех мелочах, демократия в таких вопросах неуместна.
После того, как художественная генеральная линия определена, задача дирижёра — организовать идеальное воплощение задумки оркестрантами. Определить баланс громкости оркестровых голосов (а их может быть несколько десятков), выверить единый темп исполнения, синхронные вступления и своевременные выключения голосов — рутинная работа. Но время исполнения музыки дирижёр также жестами обозначает своеобразную сетку координат, которая даёт музыкантам представление о точном моменте звучания. Таким образом, дирижёр заставляет оркестр работать как единое целое, где каждый слышит и понимает работу каждого, а не просто бестолково играет свои ноты.
Есть ещё один очень прозаичный момент. Концертные залы бывают очень большие. И сцены в них — тоже большие. А акустика зачастую — так себе. Музыканты в таких залах не слышат друг друга. Задние ряды не слышат передние, с одного фланга звук не долетает до другого. Или ещё хуже: слышат не то, что реально играется, а то, что долетело до конца зрительного зала и эхом вернулось обратно. Учитывая относительно небольшую скорость звука, запоздание может быть 0,5-1 секунды, что по музыкальным меркам очень много. И тут на помощь приходит скорость света, благодаря расторопности которой мы видим дирижёра и по его жестам точно понимаем, в каком моменте исполнения находимся.