Чацкий, приехав, вспоминает дество и невинные забавы с Софьей в Москве:
[Ах! Боже мой! ужли я здесь опять,
В Москве! у вас! да как же вас узнать!
Где время то? где возраст тот невинный,
Когда, бывало, в вечер длинный
Мы с вами явимся, исчезнем тут и там,
Играем и шумим по стульям и столам.]
На подобный всплеск воспоминаний Софья реагирует сухо, без интузиазма:
[Ребячество!]
Далее Чацкий язвительно говорит о Москве, намекая на тривиальность жизни, протекающей в городе, глупость людского времяпрепровождения здесь. Также он говорит о том, что время идет вперед, а развлечения людей в Москве (и в целом их жизнь) стоят на месте:
[Что нового покажет мне Москва?
Вчера был бал, а завтра будет два.
Тот сватался — успел, а тот дал промах.
Все тот же толк, и те ж стихи в альбомах.]
Такие суждения задевают Софью, она категорически не согласна с Чацким. Она считает, что товарищ детства ошибается, ведь такой досуг вовсе не плох для человека, напротив, повсюду так проводят свободное время, девушка удивлена и задает вопрос:
[Гоненье на Москву. Что значит видеть свет!
Где ж лучше?]
Чацкий отшучивается:
[Где нас нет.]