Помогите пожалуйстаПод карнизом большого четырехэтажного дома жили ласточки. Они облепили весь карниз круглыми гнездами, в которых пищали птенцы. Люди так привыкли к темным пятнам гнезд, что эти гнезда казались им орнаментом, украшающим дом. По утрам ласточки будили своим щебетанием белокурого мальчика. Потягиваясь, мальчик выходил на балкон и, подняв голову, смотрел вверх. Там, вверху, сияло лазурное небо, светило большое и южное солнце. В небе, как черные стрелы мелькали ласточки. Их было много. Прилетев к дому, они усаживались на карнизе, охорашивались, хлопотливо порхали над гнездами, кормили птенцов и улетали. Над домом стоял неумолчный птичий гомон. Перед закатом стены и крыши домов горели золотом. Деревья под балконом замирали в предвечернем безветрии. Дворники поливали тротуары. По улице проходили веселые цветочницы. Их корзины пахли розами и левкоями. Вместе с белокурым мальчиком на балкон выходили его отец и мать. Обняв сына, они смотрели, как, сверкая синевой оперения, бело-розовыми грудками и острыми хвостами, ласточки слетаются на ночлег. Отец рассказывал мальчику, что в деревне, где он вырос, старшие запрещали убивать ласточек и уверяли, что они приносят дому счастье. ...Потом орудийные залпы и разрывы снарядов сотрясали город. Гудела земля. Летели вниз камни, листы железа, стекла, птичьи гнезда. Исчезли ласточки. На каменных стенах пустого дома светлели следы гнезд. Ветер раскачивал поломанные оконные рамы, завывал в трубах, стучал ржавым железом. По городу шли гитлеровцы. По городу гуляла смерть. Белокурого мальчика я встретил через три месяца на лесном перевале, в предгорьях Кавказа. Худой, черный, в порванных штанишках, он пробирался к поляне, держа в руках пустую консервную банку, перевязанную шпагатом. Лицо и грязные руки мальчика посинели от холода. Шел осенний дождь, мальчик ежился и по-старчески сутулил плечи. По ущельям грохотала канонада, огненно-серые клубы разрывов вспыхивали на склонных перевала. Укрывшись под деревом, я ждал конца налета. - Что ты здесь делаешь? - крикнул я, увидев мальчика. - Воду ищу, - тихо ответил он. Я подошел к нему и спросил, где сейчас его родители. Он ничего о них не знал. Мальчик скользнул взглядом по моей амуниции и с какой-то безнадежной, недетской тоской спросил: - Дядя, может, у вас есть сухарик? - Куда ты идешь? - От фашистов ухожу, - объяснил он. - Я был в детском доме, в станице. Наши не успели уйти, а мы убежали. Я и Славик. Потом Славик потерялся. - Пойдем со мной, - сказал я. Мальчик не спросил - куда. Только когда я взял его на руки, он вдруг уронил свое ведрышко, обнял меня и заплакал
