Декабре 1991 г. было подписано Беловежское соглашение, юридически закрепившее распад единого геополитического пространства. Во вновь образованных государствах стремительно проходили социально-экономические и политические преобразования. В большинстве стран СНГ существенную роль в политике стал играть религиозный фактор: «...религия выступила во всем многообразии своих функций в роли своеобразного социального амортизатора. Она помогала вернуться в русло исторической преемственности и этнической самоидентификации дезориентированным в новых условиях людям, давала психологическое утешение и надежду, позволяла удовлетворять множество нерелигиозных потребностей: потребность в целостном мировоззрении, поиске смысла жизни, служении высоким идеалам, желании признания и самореализации, стремлении к глубокой и искренней коммуникации».1
Одной из задач, стоявших перед властью, было содействие формированию независимой от государства конфессиональной инфраструктуры и препят-ствование превращению религиозного фактора в орудие этнического и территориального сепаратизма. Известный украинский ученый А. Колодный выделил следующие закономерности данного процесса.
Во-первых, социально-политические условия, сложившиеся в 1990-е годы, характеризуются как состояние переходного периода, для которого свойственна нормализация церковной жизни и плюрализация различных форм религиозной деятельности.
Во-вторых, религия, вопреки мнению, утвердившемуся в годы господства атеизма, не является фактором снижения политической активности масс, в отдельных случаях составляя её внутреннее мотивационное ядро, что подтверждается высоким статусом в политическом истеблишменте христианско-демократических и мусульманских движений.
В-третьих, несмотря на значительную роль религиозных организаций в нравственной ориентации верующих и их участие в различных акциях, многие из них нельзя считать полноправными субъектами действующей политики.