Прошло еще несколько дней. Члены "дурного общества" перестали являться в город, и я напрасно шатался, скучая, по улицам, ожидая их появления, чтобы бежать на гору. Я совсем соскучился, так как не видеть Валека и Марусю стало уже для меня большим лишением. Но вот, когда я однажды шел с опущенною головой по пыльной улице, Валек вдруг положил мне на плечо руку. - Отчего ты перестал к нам ходить? - спросил он. - Я боялся... Ваших не видно в городе. - А - а... Я думал, тебе наскучило. - Нет, нет... Я, брат, сейчас побегу, - заторопился я, - даже и яблоки со мной. При упоминании о яблоках Валек быстро повернулся ко мне, как будто хотел что - то сказать, но не сказал ничего, а только посмотрел на меня странным взглядом. - Ничего, ничего, - отмахнулся он, видя, что я смотрю на него с ожиданием. - Ступай прямо на гору, а я тут зайду кое - куда - дело есть. Я тебя догоню на дороге. Я пошел тихо и часто оглядывался, ожидая, что Валек меня догонит; однако я успел взойти на гору и подошел к часовне, а его все не было. Я остановился в недоумении: передо мной было только кладбище, пустынное и тихое. Я оглянулся кругом. Куда же мне теперь идти? Очевидно, надо дожидаться Валека. А пока я стал ходить между могилами, присматриваясь к ним от нечего делать и стараясь р азобрать стертые надписи на обросших мхом надгробных камнях. Шатаясь таким образом от могилы к могиле, я наткнулся на полуразрушенный просторный склеп (12). Крыша его была сброшена или сорвана непогодой и валялась тут же. Дверь была заколочена. Из любопытства я приставил к стене старый крест и, взобравшись по нему, взглянул внутрь. Гробница была пуста, только в середине пола была вделана оконная рама со стеклами, и сквозь эти стекла зияла темная пустота подземелья. Пока я рассматривал гробницу, удивляясь странному назначению окна, на гору вбежал запыхавшийся и усталый Валек. В руках у него была большая еврейская булка, за пазухой что - то оттопырилось, по лицу стекали капли пота. - Ага! - крикнул он, заметив меня. - Ты вот где... Если бы Тыбурций тебя здесь увидел, то - то бы рассердился! Ну, да теперь уж делать нечего... Я знаю, ты хлопец хороший и никому не расскажешь, как мы живем. Пойдем к нам! - Где же это, далеко? - спросил я. - А вот увидишь. Ступай за мной. Он раздвинул кусты жимолости и сирени и скрылся в зелени под стеной часовни; я последовал туда за ним. Между стволами черемухи я увидел в земле довольно большое отверстие с земляными ступенями, ведущими вниз. Валек спустился туда, приглашая меня с собой, и через несколько секунд мы оба очутились в темноте, под землей. Взяв мою руку, Валек повел меня по какому - то узкому, сырому коридору, и, круто повернув вправо, мы вдруг вошли в просторное подземелье. Я остановился у входа, пораженный невиданным зрелищем. Две струи света резко лились сверху, выделяясь полосами на темном фоне подземелья; свет этот проходил в два окна, одно из которых я видел в полу склепа, другое, подальше, очевидно, было пристроено таким же образом; стены были сложены из камня. Большие, широкие колонны массивно вздымались снизу и, раскинув во все стороны свои каменные дуги, крепко смыкались кверху сводчатым потолком. Под окном сидела с кучкой цветов, перебирая их, по своему обыкновению, Маруся. Струя света падала на ее белокурую головку, заливая ее всю, но, несмотря на это, она как - то слабо выделялась на фоне серого камня странным и маленьким туманным пятнышком, которое, казалось, вот - вот расплывется и исчезнет. Когда там, вверху, над землей, пробегали облака, затеняя солнечный свет, стены подземелья тонули совсем в темноте, а потом опять выступали жесткими, холодными камнями, смыкаясь крепкими объятиями над крохотною фигуркой девочки. Я поневоле вспомнил слова Валека о "сером камне", высасывавшем из Маруси ее веселье. - Валек! - тихо обрадовалась Маруся, увидев брата. Когда же она заметила меня, в ее глазах блеснула живая искорка. Я отдал ей яблоки, а Валек, разломив булку, часть подал ей. Я переминался и ежился, чувствуя себя как будто связанным под гнетущими взглядами серого камня. - Уйдем... уйдем отсюда, - дернул я Валека. - Уведи ее...