Я поехал на почтовых, а он, Максим Максимович, из-за тяжелой поклажи не мог за мной следовать.
Я привстал и взглянул в окно, кто-то пробежал мимо него.
Он, Вулич,высунул свой кошелек и бумажники, отдал их счастливцу, несмотря на возражения о неуместности платежа.
Белокурые волосы, вьющиеся от природы, так живописно обрисовывали его, Печорина, бледный лоб, на котором по долгом наблюдении можно было заметить следы морщин.
Уцелело и зеркало, висевшее в простенке.
Маша, бледная и трепещущая, подошла к Ивану, стала на колени и поклонилась ему в землю.
И мрачнее черной ночи он потупил грозны очи, стал крутить свой сивый ус.
Окрестность исчезла во мгле мутной и желтоватой.
(Бесстрашных)
Шабашкин с картузом на голове стоял, подбоченясь, и гордо взирал вокруг себя.
Мой сосед, маленький нервный человек, рассказал мне странную историю.
Им, гагарам, недоступно наслажденье битвы, жизни, и гром ударов их пугает.
Мне, человеку в костюме босяка, трудно было вызвать его франта на разговор.
Низенький и коренастый он обладал страшною силой в руках.
Поглощенный его словами, я не мог думать над этой загадкой.
Недоумевающий, озадаченный выходкой моего спутника, я смотрел на него и молчал.
Смотреть на неё, спокойную и сильную, как большая подводная река, приятно.
Сегодня она в новом голубом капоте была особенно молода и внушительно красива.