Андрей стоял ни жив, не мёртв, не имея духа взглянуть в лицо отцу. Слышно было только мёртвое дыхание спящих, да треск горящих сучьев. Птицы и насекомые были кем-то запуганы, или вовсе покинули эти места. Луксрья говорила тихо и слабо, но без остановки. Он ни мужик, ни барин, ни рыба, ни мясо.