Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и покрасневшими, подпертыми воротниками, шеями в шарфах и всех орденах, не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат с свежевыбритым и вымытым лицом и до последней возможности вычищенной амуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть, и волосок к волоску лежала примоченная гривка - все чувствовали, что совершается что-то нешуточное, значительное, торжественное.