Тема революции как гибели старого мира и рождения нового неразрывно связана в «Двенадцати» с темой народа... Образ народа запечатлен в коллективном герое поэмы — двенадцати парнях из питерских «низов», добровольно и с ясным сознанием своего долга вступивших в Красную гвардию: Как пошли наши ребята В красной гвардии служить — В красной гвардии служить — Буйну голову сложить! Кто же такие эти двенадцать? В этом вопросе необходимо разобраться, потому что вокруг него накопилось и до сих пор плодится много неясностей и даже произвольных домыслов. Социальная, классовая природа двенадцати определена в поэме совершенно точно: «рабочий народ». Критики, упрекавшие Блока за то, что он передал дело революции не в те руки, неизменно ссылались на одно и то же: сам поэт охарактеризовал своих безыменных героев как «голытьбу», да еще не просто голытьбу, а такую, которой «на спину б надо бубновый туз» (то есть отличительный знак каторжников), перед которой приходится «запирать етажи». Однако аргументация от «бубнового туза», если поглубже разобраться в поэме, нуждается по меньшей мере в уточнении. Во-первых, самому слову «голытьба» не следует придавать никакого особого значения. Оно значит в «Двенадцати» только то, что действительно значит: беднота, голь перекатная.Далее: «бубновый туз» — это все-таки метафора. Поэт рисует внешний облик двенадцати: В зубах — цыгарка, примят картуз, На спину б надо бубновый туа! Такими — с незримым «бубновым тузом» — красногвардейцы представлялись напуганному воображению обывателя...Блок и не ставил своей задачей показать авангард революции... Об Октябрьской революции и, в частности, о большевизме, как мы видели, у поэта было свое представление, которое и отразилось в его поэме. Замысел Блока был в том, чтобы языком искусства сказать, как вырвавшаяся на простор народная «буйная воля» обретает путь и цель, превращается в «волевую музыкальную волну».Блок признал высшую справедливость революционного насилия, видел в этом «историческую необходимость», но и не закрывал глаза на «страшное», а хотел объяснить его тоже исторически — как наследие жестокого, рабского прошлого. <...> Блок ничего не хочет ни приукрасить, ни смягчить. Да, эти люди, пришедшие в революцию с «литыми ножиками», говоря словами Блока, еще не «организованная» революционная воля. Их ведет пока только «черная злоба, святая злоба» к царям и господам. Но эти ожесточенные враги старого мира — также и его жертвы. На них еще лежат его густые тени, над ними еще тяготеет его проклятие.Эти люди прокляты «родимыми пятнами» окаянного прошлого, которое раздуло в миллионах человеческих душ темное пламя «вражды, дикости, татарщины, злобы, унижения, забитости, недоверия, мести» (это — из августовского дневника 1917 года). Данная тема — предмет постоянных размышлений БлокаВо всяком случае, доверив «голытьбе» дело исторического возмездия над старым миром, Блок ни в малейшей мере не хотел взять под сомнение искренность и силу революционного порыва своих героев. Вопреки темным и слепым страстям, которые тяготят этих людей как наследие прошлого, героика революции, борьба за великую цель поднимает их на высоту нравственного и исторического подвига. Такова была мысль Блока. Для него эти люди были героями революции, и он воздал им честь и славу — таким, какими их увидел. Сюжет и вся художественная структура поэмы говорят в пользу такого ее понимания. В этой связи необходимо остановиться на преступлении и личной драме Петрухи.