Илья Ильич Обломов, когда-то резвый, живой и любознательный мальчик,
влача праздное, паразитическое существование (зачем трудиться, когда на
это есть триста Захаров!), постепенно опускается. Праздность становится
его идеалом. "Жизнь в его глазах, — говорится в романе, — разделялась на
две половины: одна состояла из труда и скуки — это у него синонимы;
другая — из покоя и мирного веселья". Праздность, лень и апатия
настолько укоренились в Обломове, что он иной идеал жизни считает даже
противоестественным. "Да разве я мучусь, разве работаю? — запальчиво
объясняет Обломов своему слуге Захару. — Кажется, подать, сделать есть
кому! Я ни разу не натянул себе чулок на ноги, как живу, слава Богу!
Стану ли я беспокоиться?"
Не мудрено, что Обломов далек от интересов практической жизни,
тяготится ее запросами, не способен оградить даже собственные интересы.
Когда втершийся в доверие Обломова жулик и шантажист расспрашивает о
состоянии его дел, Обломов дает ответ, потрясающий своей откровенностью.
"Послушайте... Послушайте, — повторил он расстановис-то, почти шепотом,
— я не знаю, что такое барщина, что такое сельский труд, что значит
бедный мужик, что богатый; не знаю, что значит четверть ржи или овса,
что она стоит, в каком месяце и что сеют и жнут, как и когда продают; не
знаю, богат ли я, или беден, буду ли я через год сыт, или буду нищий — я
ничего не знаю! — заключил он с унынием..." Примечательна эта деталь —
Обломов делает свое признание "почти шепотом". Перед ним, быть может,
впервые, предстал весь трагизм и беспомощность его положения. И несмотря
на это осознание, гибель Обломова неизбежна.