Ответ:
Я родилась в обычной советской еврейской семье, в которой еврейские традиции не очень-то соблюдались. Мои родители всегда говорили мне и моей старшей сестре, что мы евреи. Мы знали, что есть еврейские праздники; каждый год мы “ходили на холокост” и я даже читала там несколько раз стихи; также иногда мы с родителями ходили в синагогу, но дальше этого дело не доходило.
Я росла, как обычная девочка: ходила в школу, общалась с друзьями, также занималась конным спортом. Не знаю откуда было это во мне, но в моменты, когда мне было грустно или что-то меня огорчало, я всегда обращалась к Всевышнему и чувствовала, что Он слышит меня.
Слушая рассказы своей подружки-нееврейки о том, как она ходила в церковь, как общалась со священником, я чувствовала какой-то трепет. Мне хотелось иметь своего еврейского духовного наставника, с которым можно было бы поделиться тем, что у тебя на душе и спросить совета, как жить дальше. Я знала, что у евреев есть раввины, но в городке, в котором я жила, раввина не было и мне оставалось только мечтать...