На первой странице "Известий" от 13 декабря 1941 года заголовок: "В последний час. Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы. Поражение немецких войск на подступах к Москве". Этот пожелтевший газетный листок, несмотря на пропагандистскую трескотню, является историческим документом. Причем таким, что его долгое время можно было лицезреть только в спецхране. По одной причине.Среди помещенных внизу страницы девяти фотографий военачальников ниже Жукова, среди прочих генералов, отличившихся в битве за Москву, — похожее на китайца лицо человека в очках. Это генерал-майор Андрей Андреевич Власов, назначенный на этот пост лично Сталиным и командовавший 20-й армией на этом участке фронта. Он-то и отогнал тогда фрицев. Сдался в плен он позже, совсем при других обстоятельствах.Даже прокалькулировав всю совокупность фактов, помогавших нам выстоять в битве под Москвой, трудно отделаться от брошенной Пушкиным фразы о схожих обстоятельствах: "Гроза двенадцатого года. Настала — кто тут нам помог? Остервенение народа, Барклай, зима иль русский бог?" И все вместе и ничего по отдельности. Немцы были еще очень сильны и война потом продолжалась 4 года.Немцы верили, что пройдут по Красной площади также, как они прошлись по Елисейским полям. Красивым прусским шагом. Поговаривали, что гранит, которым обложены дома на Тверской улице, прибыл в эшелонах из Германии. Из него Гитлер якобы распорядился возвести монумент для увековечивания побед Третьего Рейха. Может, это правда, а может, и легенда. Ведь после нашей победы из бронзы, предназанченной для памятника фюреру, над берлинским Трептов-парком вознесся советский Солдат-Освободитель.