В детстве я любила смотреть, как мама печёт
хлеб. Мы, дети, ждали горячего хлебушка с
нетерпением. Раскрасневшаяся от тепла
русской печки, мама, смазав листы жиром,
выкатывает на них булки, большие и
маленькие. Мы терпеливо ждем, когда мама
закончит выкатывать булки и посадит их в
печь. Однажды не вытерпела, прокралась к
печи и, отодвинув заслонку, заглянула в
печное жерло – разбирало любопытство, что
там делает хлеб? Увидев меня за этим
занятием, мама отругала, а ещё пуще
подействовал на меня вид опавших булок,
который показала мне мама, объяснив, что
«дух» из печки выпускать нельзя.
Про этот «дух» думаю теперь всё чаще.
Выпустили его много, особенно в деревне. Всё
думала, состояние это временное, переходное,
что есть какие-то глыбы, которые
загораживают нам дорогу в будущее. А эти
глыбы теперь навалились на мою деревушку
горючим огромным камнем и ко дну тянут.
Зарастают бескрайние поля сосняком.
Давным-давно не видела золотую волну
спелого пшеничного моря. Не гудят
проселочные дороги ни от трактора, ни от
телеги. Да что там телега. Да и зачем она,
коли лошадей извели. И конюховка теперь
сиротливо доживает свой век. И не увидишь
той удивительной картины «древнего», как
лошади умеют любить и жалеть друг друга.
Как обнявшись шеями, стоят неподвижно в
ночи, жмутся друг к другу. Как оберегают
своих детей-жеребят! Жмутся к матери они,
если учуют беду. И никак не даст в обиду
кобыла своего дитя. Будет бить и передними,
и задними ногами обидчика, кусать его будет
и вокруг жеребенка бегать, чтобы защитить от
врага. Не то теперь во многих семьях. Мало у
кого духа осталось, чтобы дитя поднять. А
чтобы оно поднялось, его надо духом
напитать. Это тебе не ведро, которое поставил
в дождь под слив, оно и нальется в миг. Душа,
она постепенно наполняется, а наполнять
порой некому. Отцы, кто мало-мальски
думает о семье, на вахту уезжают в далекие
края. Если не сильно пригретый был
домашним теплом, другую сыщет и совсем уж
не возвернется в деревню. Что ему это
«древнее»!? И о «вечном» совсем мыслей нет.
Но есть и те, кто на расстоянии вдруг
почувствует пульс родной деревеньки и
прикатит совсем. «Не могу больше, не могу.
Как малый, домой тянет шибко», - скажет он
жене и детям. Может тоже читал А.И.
Солженицына и поверил, что «расцвет страны
нашей решительно зависит от глубинки». В
этой глубинке все мои корни, вся моя жизнь:
родительский дом, моя мама у русской печки,
детство, школа, любимые учителя.