Роман вызывает множество ассоциаций с произведениями западноевропейских и русских писателей XVIII — первой трети XIX в. Однако творческий импульс Пушкину дали не литературные истории о “благородных разбойниках”, поток которых не иссякал после появления драмы Ф. Шиллера “Разбойники” (1781), не “обличительные” пьесы о продажных служителях российского правосудия (их образы созданы, в частности, В.В. Капнистом в знаменитой комедии “Ябеда”, поставленной в 1798 г.). Писателя вдохновила рассказанная московским другом П.В. Нащокиным житейская история небогатого белорусского дворянина Островского. Помещик, у которого незаконно отняли имение, сделался разбойником и в конце концов попал в острог. Этот рассказ, сопряженный с другими известными Пушкину историческими и современными фактами судебного произвола, стал жизненной основой “Дубровского”. Писатель-реалист добивался максимальной достоверности, даже “документальности” романа. Об этом свидетельствует, например, такой эпизод: по просьбе Пушкина Нащокин раздобыл текст судебного решения по делу одного из помещиков, который в результате тяжбы, завершившейся в октябре 1832 г., потерял свое имение. Подлинный документ практически без изменений вошел в текст второй главы, только реальные имена истца и ответчика заменены именами героев вымышленных — Троекурова и Дубровского.