Уже первые шаги по либерализации режима в начале
царствования Александра II затронули и положение активистов украинского
национального движения, репрессированных по делу Кирилло-Мефодиевского
братства. Запрет на публикацию их произведений был снят. Костомаров был
возвращен из провинции и получил место профессора. Его появление в
Петербургском университете было поистине триумфальным – после первой лекции из
аудитории его вынесли на руках. У Кулиша вскоре появилась собственная
типография в Петербурге.[i] В 1858 г. вернулся в столицу и Шевченко. Вообще
Петербург в то время становится центром довольно многочисленного и активного
украинофильского кружка. "Жаль мне, что Вы находитесь так далеко от родины
и от Петербурга, который, по множеству проживающих здесь украинцев, заменяет
нам отчасти родину," – писал Кулиш одному из своих корреспондентов-украинцев
в 1861 г.[ii] Бдительность
властей по отношению к украинофильству практически сошла на нет. Только
некоторые рядовые чиновники, еще помнившие порядки прежнего царствования,
временами беспокоили начальство. В 1857 г. петербургский цензор Лажечников,
обнаружив в предисловии Кулиша к его исторической хронике "Черная
рада" "рассуждения о внесении примирительного начала между двух
племен, связанных материально и отчасти духовно, но разрозненных старыми
недоразумениями и недостатками взаимной оценки", счел, что "столь
важный предмет требует рассмотрения его высшею Цензурою",
а потому обратился с запросом в Главное Управление по делам цензуры (далее – ГУЦ).[iii]
Последнее от бдительного цензора
отмахнулось, предложив рассмотреть вопрос "согласно общих правил".[iv] Уже
в 1860 г. петербургский цензор В. Бекетов, при рассмотрении очередного
произведения Кулиша под названием "Хмельниччина", не найдя в книге
"ничего предосудительного, кроме некоторых слов, намекающих на
стеснительное положение Малороссии при завладению ею русскими", тем не
менее усомнился, "может ли вообще быть допущена история Малороссии, в чем
как бы высказывается самостоятельность этого края".[v] И вновь ГУЦ не нашло резонов трактовать украинский вопрос вне "общих
правил": "Цензура вообще не может и не должна препятствовать
обнародованию специальных сочинений, касающихся истории разных областей
империи, бывших некогда отдельными и ныне составляющих с ней одно целое, если
только сочинения эти написаны с чисто ученою целью, без всякой мысли о
возможности самостоятельного существования тех областей и без всяких
сепаратических учений и настроений".[vi] Не обнаружив, по наивности, таковых в сочинении Кулиша, ГУЦ разрешил
публикацию "Хмельниччины".
[i]
За 1860-1862 гг. типография Кулиша издала в серии
«Сельская библиотека» 39 различных брошюр на украинском, что равняется числу
украинских книг, изданных за предыдущие 40 лет. См. О. І. Дей. Книга і
друкарство на Україні з 60-х рокiв XIX ст. до Великого Жовтня // П. М. Попов (ред.) Книга і друкарство на
Україні. Київ, 1964. С.129.[ii]
П.А.Кулиш В.П.Маслову, 7 декабря 1861 г. ОР РГБ, ф.418, к.1, ед.хр.15. л.1.
Некоторые подробности о жизни петербургского кружка украинофилов см. в:
Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. М., 1958; Недоборовский З. Грушевский впоследствии
заметил: "Самый факт, что центром украинского движения конца 50-х и начала
60-х годов сделался Петербург –
правительственный центр, расположенный в 1500 верстах от украинской территории,
показывает, как слабо было еще это движение, как связано с деятельностью
немногих единиц"