Шуршание палых листьев, отсвечивающих под падающими на них пятнышками солнечного света то багровым, то медным, то золотисто-рыжим, от порывов легкого, еще хранящего следы летнего тепла ветерка, напоминает шелест дорогих шелковых кимоно надменных японских принцесс, прогуливающихся в тени цветущих вишен. Небо, блекло-голубое, словно выцветшее под лучами некогда жаркого и яркого до рези в глазах, до слез, а теперь отстраняющегося все дальше и дальше солнца, еще чисто, и лишь на северо-западе покрыто клочками пушистых светло-серых облачков. Колючий и разреженный воздух пахнет хвоей, опавшей листвой, влажной землей и пока редкими дождевыми каплями, но еще хранятся в нем отголоски сладких ароматов лета: запахов свежескошенной травы, цветочной пыльцы, рассыпчатой и приторной, запах вольного ветра, гуляющего по степи. Дни пока еще теплые, но ночами уже ощутимо холодает, иногда тонкий полупрозрачный слой кристалликов инея покрывает листья и пожухлую, грязно-зеленую траву, уже посерели сонные деревья, а лесные животные заканчивают приготовления к холодам. Наступающую стужу, казалось, уже можно было потрогать рукой, сжать в кулаке и ощутить, как тоненькие иголочки холода впиваются в теплую кожу ладони, холодя ее. До первых заморозков оставались считанные дни.