Часть I
Глава 1
Три дара г-на д'Артаньяна-отца
В первый понедельник апреля 1625 года все население городка
Мента, где некогда родился автор «Романа о розе», [6] казалось
взволнованным так, словно гугеноты. [7] собирались превратить его во
вторую Ла-Рошель [8] Некоторые из горожан при виде женщин, бегущих в
сторону Главной улицы, и слыша крики детей, доносившиеся с порога домов,
торопливо надевали доспехи, вооружались кто мушкетом, кто бердышом,
чтобы придать себе более мужественный вид, и устремлялись к гостинице
«Вольный мельник», перед которой собиралась густая и шумная толпа
любопытных, увеличивавшаяся с каждой минутой.
В те времена такие волнения были явлением обычным, и редкий
день тот или иной город не мог занести в свои летописи подобное событие.
Знатные господа сражались друг с другом; король воевал с кардиналом;
испанцы вели войну с королем. Но, кроме этой борьбы – то тайной, то
явной, то скрытой, то открытой, – были еще и воры, и нищие, и гугеноты,
бродяги и слуги, воевавшие со всеми. Горожане вооружались против воров,
против бродяг, против слуг, нередко – против владетельных вельмож, время
от времени – против короля, но против кардинала или испанцев – никогда.
Именно в силу этой закоренелой привычки в вышеупомянутый первый
понедельник апреля 1625 года горожане, услышав шум и не узрев ни
желто-красных значков, ни ливрей слуг герцога де Ришелье, устремились к
гостинице «Вольный мельник».
И только там для всех стала ясна причина суматохи.
Молодой человек… Постараемся набросать его портрет: представьте
себе Дон-Кихота в восемнадцать лет, Дон-Кихота без доспехов, без лат и
набедренников, в шерстяной куртке, синий цвет которой приобрел оттенок,
средний между рыжим и небесно-голубым. Продолговатое смуглое лицо;
выдающиеся скулы – признак хитрости; челюстные мышцы чрезмерно развитые
неотъемлемый признак, по которому можно сразу определить гасконца, [9]
даже если на нем нет берета, – а молодой человек был в берете,
украшенном подобием пера; взгляд открытый и умный; нос крючковатый, но
тонко очерченный; рост слишком высокий для юноши и недостаточный для
зрелого мужчины.
Неопытный человек мог бы принять его за пустившегося в путь
фермерского сына, если бы не длинная шпага на кожаной портупее, бившаяся
о ноги своего владельца, когда он шел пешком, и ерошившая гриву его
коня, когда он ехал верхом.
Ибо у нашего молодого человека был конь, и даже столь
замечательный, что и впрямь был всеми замечен. Это был беарнский [10]
мерин лет двенадцати, а то и четырнадцати от роду, желтовато-рыжей
масти, с облезлым хвостом и опухшими бабками.
ЧИТАЙ