Сначала шли пешком, потом пара лошадей потащила их в огромном вагоне,
потом поднимались наверх и летели по воздуху. Из улицы в улицу – ехали
долго. Пошли дома поменьше, попроще, улицы пошли прямые, широкие и
тихие.
На одном углу наши вышли и пошли прямо. Если бы поменьше
камни, да если бы кое-где из-под камня пробилась мурава, да если бы на
середине улицы сидели ребята с задранными рубашонками, да если бы
кое-где корова, да хоть один домишко, вросший окнами в землю и с
провалившейся крышей, – то, думалось Матвею, улица походила бы, пожалуй,
на нашу. Только здесь все дома были как один: все в три этажа, все с
плоскими крышами, у всех одинаковые окна, одинаковые крылечки с
одинаковым числом ступенек, одинаковые выступы и карнизы. Одним словом,
вдоль улицы ряды домов стояли, как родные братья-близнецы, – и только
черный номер на матовом стекле, над дверью, отличал их один от другого.