Свадьба
Итак, Жанна тоже
надела кольцо по случаю помолвки. Она постоянно говорила то о свадьбе Елены в
июле, то о своей собственной свадьбе в октябре.
Хелена и так была
очень занята, рассылая свадебные приглашения, организовывая прием в особняке
Ползиллан, закупая в Лондоне приданое и выбирая фасоны для платьев подружек
невесты.
Поскольку у меня
[Филипп] не было близких друзей среди людей своего класса, то мне, в конце
концов, пришлось просить Жан-Ива быть свидетелем.
В ночь перед
свадьбой Жан-Ив, Уильям и все мои друзья из шахты собрались в пабе, чтобы отметить
последний день моей холостяцкой жизни; и пиво и сидр лились до тех пор, пока в помещении
не осталось ни одного трезвого человека.
Сестра Йонаса
Дебора, младшая подружка невесты, к тому времени находилась в особняке
Ползиллан с Эсмондом, который был пажом, и с двумя взрослыми подружками невесты,
Жанной и Шарлоттой.
Приехала мать,
красивая, как всегда, и села между Марианой и Элизабет в ряду позади меня.
Пробило два час, орган
продолжал играть, и вот, наконец, у крыльца послышался возбужденный шепот, и я понял,
что приехала Хелена.
Орган сменил
мелодию. Все встали. Я помню только то, что она выглядела еще красивее, чем
обычно; помню, что Жанна, Дебора и подруга Хелены Шарлотта были в длинных
голубых платьях, помню Эсмонда, гордого и полного достоинства в костюме пажа.
Я помню, как
Жан-Ив передал мне кольцо и помню холодное прикосновение металла к моим сухим
пальцам. Я помню, как священник сказал нам с Хеленой несколько слов перед
алтарем, я помню, как шел по проходу между скамьями, как вышел из церкви в
холодный, блеклый июльский день.
Вся деревня
принарядилась по случаю свадьбы. Послышались приветственные крики, посыпались
конфетти, и я помню, что улыбался, махал рукой, пока мы с Хеленой садились в
машину, чтобы ехать в особняк Ползиллан.
Помню прием,
столы с деликатесами, шампанское в ведерках, свадебный торт, похожий на башню
из слоновой кости. Джан-Ив произнес остроумную речь, я же сказал лишь несколько
слов благодарности, а потом были только разговоры, и смех…
Из Пензанса мы
уехали в шесть часов. Я решил не ехать в Торки в первый же вечер нашего
медового месяца, поэтому забронировал номер в «Метрополе», который был связан
для нас с какими-то сентиментальными воспоминаниями.