Всей собачьей душой расцвела Кусака. У неё было имя. На него она стремглав неслась из зелёной глубины сада. Они принадлежала людям и служила им.
С привычкой к умеренности, создавшеюся годами голодной бродячей жизни, она ела мало, но и даже это изменило её до неузнаваемости. Её длинная шерсть прежде висевшая рыжими, сухими космами и на брюхе вечно покрытая, засохшей грязью, очистилась, почернела и стала лоснится, как атлас. Иногда она от нечего делать выбегала к воротам, становилась у порога и важно осматривала улицу вверх, вниз.
Она не умела ласкаться. Другие собаки умею становиться на задние лапки, тереться у ног и даже улыбаться, но он не умела.
Кусака могла упасть на спину, закрыть глаза и слегка завизжать. Но этого было мало. Это не могло выразить её восторга, благодарности и любви. Она начинала нелепо кувыркаться, неуклюже прыгала и вертелась вокруг самой себя. Её тело, всегда гибкое и ловкое, становилось неповоротливым, смешным и жалким.
Могу помочь только с написанием текста