Жуковский – один из наиболее субъективных русских поэтов. Понять его личную психологию значить понять сущность его творчества. Природные качества, и внешние условия жизни (помещичья среда, женское общество, благородный пансион, масонский пиетизм Тургенева, литературные настроения эпохи сентиментализма) содействовали развитию в Жуковском чувствительности, мечтательности, любви к добродетели и благочестия «Совершенствоваться..., час от часу привязываться ко всему доброму и прекрасному» – вот путь, который с юных лет наметил себе поэт. Слова «добродетель», «Бог», «жизнь» и «смерть» не сходят у него с языка, и слова эти Жуковский произносит спокойно и благоговейно, как человек, уже обретший тихую пристань. Тревожные сомнения и мучительные искания были чужды его творчеству: он сразу получил готовое миросозерцание и всю жизнь остался ему верен, только развивая свои взгляды и отчасти, пожалуй, углубляя их. Жуковский твердо знает, как надо жить, и в чем счастье человека. Счастье прежде всего в удовлетворении запросов чувствительного сердца. «Для дружбы все, что в мире есть, любви весь пламень страсти», – говорил поэт. В любви душа «вкушает сладость рая, земное отвергая, небесного полна». Он испытал эти неземные радости идеальной дружбы и платонической любви, а вслед за этим познал и всю горечь утрат. Сила этих утрат – такова, что Жуковский превращается в меланхолического певца прошедшего. Меланхолия, хорошо знакомое ему настроение, возводится в общий психологический закон. Только прошедшее – неизменно, рассуждает Жуковский. Оно не умирает, оно еще возвратится нам там, за дверью гробовою; это «нездешнее» будущее так же верно, как и прошедшее; а настоящее может и должно перемениться, его, в сущности, нет; о нем нужно забыть, отдавшись мечтам о прошлом и будущем.