Каким предстает перед вами Ф. Шаляпин в данном отрывке из воспоминаний Вс. Срочно!!!! Шаляпин в гостях у Горького.
Я сидел в полутемной комнате,
погруженный в чтение какой-то
статьи, и не слышал звонка в
передней. Подняв глаза, я увидел
огромную фигуру в распахнутой медвежьей шубе и бобровой шапке.
Это был Шаляпин. До этого я его
видел только на страницах журналов.
Он спросил хрипловатым голосом,
дома ли Алексей, потом подошел ко
мне и бесцеремонно взглянул в мою книгу.
— Филолог? Энтузиаст? По вихрам
вижу, — сказал он мне, и я не
нашелся, что ему ответить.
Величественным шагом Шаляпин
направился в библиотеку. Он шел, как идут на сцене знатные бояре,
окруженные челядью. Ничто не
нарушало спокойствия на его лице.
Вдруг откуда-то выскочила,
оглушительно лая, Буська, коричневый
бульдог, любимица всей семьи. Она пришла в ярость от запаха медвежьей
шкуры: ее янтарные глаза вспыхнули
искрой собачей ненависти, упругие
ляжки напряглись перед прыжком.
— Ах вот ты как! — прогудел Шаляпин.
Через мгновение он уже был на четвереньках и мелкими шагами
приближался к Буськи. Поля его шубы
волочились по паркету, и в этот
момент он был очень похож на только
что вылезшего из берлоги медведя —
даже рявкнул пару раз. Что сделалось с несчастной собакой! От
неожиданности она спряталась под
диван! Шаляпин встал и продолжил
свое величественной шествие к
дверям библиотеки, где стоял Горький
и давился от смеха. В эти дни Шаляпин часто бывал в
кронверкской Квартире, так как тот
зимний сезон он играл в театре
Народного дома, там же на
Кронверкском. После спектакля он
часто заезжал к Горькому на ужин, и я привык видеть его больше в домашней
обстановке, чем на сцене. Я до сих
пор ясно вижу, как он сидит за
столом, поглощая закуски и салаты. Он
что-то оживленно рассказывает, а сам
тянется к соуснику, торжественно развернув ребром ладонь. И все знают,
что он только что пел Олоферна.
Даже глаза у него сужены по-
восточному. Иногда он бессознательно
подносит руку к несуществующей
завитой бороде, а сам рассказывает про Нижегородскую ярмарку, или
хвалит какое-то испанское вино, или
передает последний театральный
анекдот.