Прежде чем броситься в пучину вопроса, "что такое литература?", позаботимся о небольшом спасательном круге: наше разыскание в первую очередь будет касаться не самого существа литературы, а дискурса исследований, которые подобно нашему собственному пытаются сделать ее объектом анализа. Разница, скорее всего, состоит в выборе маршрута, а не в цели, к которой мы устремляемся. Но какой путник возьмется утверждать, что путешествие будет менее интересным, чем тот пункт, в который он прибудет?
Начнем с того, что попытаемся усомниться в правомерности самого понятия литературы: ведь оттого, что имеется соответствующее слово, и оттого, что это слово положено в основу университетских курсов, само существование литературы еще не становится очевидным.
Для подобного сомнения есть основания, прежде всего - эмпирического характера. Исчерпывающей истории слова "литература" и его эквивалентов во всех языках и во все эпохи пока еще не написано, однако даже поверхностный взгляд позволяет убедиться, что существовало оно не всегда. В европейских языках слово "литература" в его современном значении возникло совсем недавно, едва ли не в XIX веке. Не значит ли это, чти мы имеем дело с исторически сформировавшимся, а отнюдь не "вечным" явлением? С другой стороны, многие языки (например, языки Африки) до сих пор не знают родового термина для обозначения всех видов литературного творчества; между тем давно миновали времена Леви-Брюля, когда объяснение этому факту искали в пресловутой "примитивности" подобных языков, якобы неспособных к абстрагированию и, следовательно, не знающих слов, обозначающих родовые, а не видовые понятия. К сказанному можно добавить, что современная литература исключительно многоформна: учитывая неустранимое разнообразие письменных текстов, которые с самых разных точек зрения принято относить к литературе, вряд ли найдется человек, который решится сегодня провести границу между тем, что является литературой, и тем, что ею не является.
Этот довод, впрочем, не имеет решающей силы: ведь известное явление может существовать даже тогда, когда в словаре еще нет точного слова для его обозначения; однако он бросает первую тень сомнения относительно "естественного" характера литературы. Этого сомнения отнюдь не рассеивает и теоретический анализ проблемы. В самом деле, откуда берется у нас уверенность в том, что явление, именуемое литературой, действительно существует? Из повседневного опыта: литературные произведения мы учим в школе, потом в университете, мы покупаем литературу в специальных магазинах; в повседневном общении мы привыкли говорить об авторах, которых называем "литераторами". Некая сущность "литература" функционирует на межсубъективном, социальном уровне - вот факт, представляющийся неоспоримым. Пусть так. Но что это доказывает? Только то, что в рамках более широкой системы, образуемой обществом и культурой, существует составная часть, которую можно выделить и которую принято обозначать при помощи слова "литература". Доказано ли этим, что все конкретные произведения, функционирующие указанным образом, обладают некоторой общей для них природой, существование которой мы тем самым имеем право признать? Ни в коем случае.