Совет в Оренбурге:
"... я не преминул явиться на совет, долженствовавший
иметь такое влияние на судьбу мою. В назначенный час я уже был у генерала.
Я застал у него
одного из городских чиновников, помнится, директора таможни, толстого и
румяного старичка в глазетовом кафтане. Он стал расспрашивать меня о судьбе
Ивана Кузмича, которого называл кумом, и часто прерывал мою речь
дополнительными вопросами и нравоучительными замечаниями, которые если и не
обличали в нем человека сведущего в военном искусстве, то по крайней мере обнаруживали
сметливость и природный ум. Между тем собрались и прочие приглашенные. Между
ими, кроме самого генерала, не было ни одного военного человека. Когда все
уселись и всем разнесли по чашке чаю, генерал изложил весьма ясно и пространно,
в чем состояло дело. «Теперь, господа, — продолжал он, — надлежит решить, как
нам действовать противу мятежников: наступательно или оборонительно? Каждый из
оных способов имеет свою выгоду и невыгоду. Действие наступательное
представляет более надежды на скорейшее истребление неприятеля; действие
оборонительное более верно и безопасно.. . Итак, начнем собирать голоса по
законному порядку, то есть начиная с младших по чину. Господин прапорщик! —
продолжал он, обращаясь ко мне. — Извольте объяснить нам ваше мнение» . Я встал и, в
коротких словах описав сперва Пугачева и шайку его, сказал утвердительно, что
самозванцу способа не было устоять противу правильного оружия. Мнение мое было
принято чиновниками с явною неблагосклонностию. Они видели в нем опрометчивость
и дерзость молодого человека. Поднялся ропот, и я услышал явственно слово
«молокосос» , произнесенное кем-то вполголоса. Генерал обратился ко мне и
сказал с улыбкою: «Господин прапорщик! Первые голоса на военных советах
подаются обыкновенно в пользу движений наступательных; это законный порядок.
Теперь станем продолжать собирание голосов. "...