Слово "Бородино" знает весь мир. Это название небольшой деревни, находящейся недалеко от Москвы, на старой Смоленской дороге, стало символом побед. И в этом немалая заслуга русских писателей, в числе которых и Михаил Юрьевич Лермонтов.Но сначала хочется вспомнить другое его стихотворение. Именно в нем поэт смог передать страдания русского воина, умирающего на тюле брани:Наедине с тобою, брат,Нам довелось побыть.На свете мало, говорят,Мне остается жить.Поедешь скоро ты домой.Смотри ж... Да что!Моей судьбой.Сказать по правде, оченьНикто не озабочен.Служили в те годы не так, как нынче, — десятилетиями. Фактически солдат всю свою зрелость тратил на армию, теряя связи с родными. Понятия "рекрутчина", "судьба рекрута" были в России синонимами каторги.Конечно, за годы службы неграмотный мужик превращался в настоящего воина, умелого, по-своему образованного, бывалого. Но оторванность от исконных корней всегда болезненна. Именно это и сумел передать поэт в небольшом стихотворении:Отца и мать мою едва льЗастанешь ты в живых.Признаться, право, было б жальМне опечалить их.Но если кто из них и жив,Скажи, что я писать ленив...Что бился храбро за царя.Что плохи наши лекаря,Что полк в поход послалиИ чтоб меня не ждали...В "Бородино", при всем пафосе, нарочитой маршевой ритмике и плакатной восторженности, мелькают бриллианты таких же скорбных в своей обыденности строк:...Рука бойцов колоть устала,И ядрам пролетать мешалаГора кровавых тел......Смешались, в кучу кони, люди,И залпы тысячи орудийСлились в протяжный вой......Полковник наш рожден был хватом:Слуга царю, отец солдатам...Да жаль его: сражен булатом,Он спит в земле сырой...Думается, что творческий человек не способен восхвалять войну. Даже — освободительную. В любом сражении поэт увидит вой озверевших людей и смертоносных орудий, хлад вскопанной земли, безразличие трупов и скорбь умирающих.Лермонтов воевал на Кавказе, воочию видел смерть. Для него война не могла стать чем-то привлекательным. Конечно, он, как и все русские, восхищался победой над Наполеоном, но патриотизм поэта был омрачен знанием того, что любая воинская победа — пиррова. В ней больше печали, чем гимнов. В ней кровь и боль задекорированы знаменами и маршами.