Помогите найти тропы в этом тексте!!!
Дело Шидловской, по первому мужу Ковецкой, обвиняемой в двоемужестве.
28 февраля 1886 г. в заседании Витебского Окружного Суда рассматривалось дело о жене подполковника Шидловской, по первому мужу Ковецкой.
13 ноября 1883 г., в церкви погоста Телятники, Витебского уезда, дворянка Мария Цезаревна Ковецкая, урожденная Стульчинская, вступила в брак с преподавателем кадетского корпуса, подполковником Влад. Шидловским.
Перед венчанием Ковецкая представила метрическую выпись о смерти своего первого мужа, дворянина Мечислава Александровича Ковецкого, выданную 27 октября 1882 г. за № 642 из книг Бозговецкого приходского костела ксендзом Игнатием Симановичем.
Между тем по собранным впоследствии справкам оказалось, что, как подполковник Шидловский и священник телятниковской церкви Рачинский, так и поручители по невесте введены в заблуждение, так как выяснилось, что дворянин Ковецкий, бракосочетавшийся с девицей Марией Цезаревной Стульчинской 28 июня 1874 г., хотя и разошелся вот уже более 5 лет со своей женой, но жив и состоит в настоящее время на службе в Петербурге, и что ни Бозговецкого костела, ни ксендза Игнатия Симановича, ни фольварка Крумы, в котором будто бы умер 9 июня 1880 г. Мечислав Александрович Ковецкий, вовсе не существует.
Кроме того, из Полоцкой духовной консистории 9 августа 1883 г. за № 4701 выдано было Марии Ковецкой метрическое свидетельство о рождении и крещении ее, в котором оказался переправленным год рождения – 1854 на 1859, причем, как это видно из показаний свидетелей, титулярного советника Тихомирова, крестного Петра Смирнова и др., Мария Ковецкая совершила этот последний подлог, чтобы не показаться жениху слишком старой.
Совместно с присяжным поверенным Цитовичем подсудимую защищал Ф. Н. Плевако.
После 10-минутного совещания присяжные заседатели вынесли подсудимой оправдательный вердикт.
Дело так просто, что, право, трудно что-либо прибавить к тому, что сказано моим сотоварищем по защите.
Подберу кое-какие крупицы.
Полное страданий прошлое несчастной женщины было бы материалом для речи даже в том случае, если бы она признала те факты, которые ей приписываются. Судьи, люди живые, не могли бы не отнестись к ней со всевозможным состраданием и снисхождением.
К счастию, одно из преступлений, приписываемых этой женщине, до очевидности вымышлено: оно было нужно другим, а не подсудимой, и все, чем мы располагаем, говорит за нашу мысль.
Мы знаем, что первый муж подсудимой выгнал ее из дому. Предлог, о котором он впервые заявил здесь, до очевидности ложен: 24-летний мужчина, неужели он не мог распознать беременную женщину на 9-м месяце от девушки?.. Свидетели первой супружеской жизни все в один голос говорят о скромности подсудимой. Связь Ковецкого с какой-то повивальной бабкой – факт. Факт и изгнание жены и попытка к разводу. Факт – побои и оставление жены и ребенка без всяких средств к существованию.
Словом, гонения подсудимой кому-то были нужны, кому-то права ее и ее имя мешали.
И вот, когда старые средства не удались, то придумали новое и решительное: прислали покинутой жене весть о ее свободе.
Что бы ни сделала эта женщина с полученным документом, она попадает в руки правосудию. Живи она по этому документу, ее стали бы обвинять за проживательство по подложному виду; выйди она замуж, как она сделала, – двойное преступление налицо.
Что не она виновата, ясно из всего следственного материала.
Документ ею получен, когда она не думала выходить замуж, а второго мужа вовсе не знала. Что она верила документу, это видно из ее обращения к адвокату за советом о получении вдовьей части.