Небо наливается солнечным кипяченым, по-немногу остывающим соком, цвета венозной крови. Солнце как глаза уставшего от дневной работы и тяжелой жизни старого дедушки, пропахшего сухим сеном и цветущей липой. Оно такое же уставшее и отцвевшее, словно цветы в конце лета; намокло полными и бело-алыми облаками воспоминаний. Туман, поднимаясь вверх, еле отрываясь своей туманной ногой от кончиков камышей, торчащих вокруг хуторского пруда, словно ушки любопытных зверушек, своим подземным, сырым, будто могильным холодом касается пальцев рук; чуть ранит, колет своим прохладным лезвием. А лягушки, эти боязливые и крикливые задаваки, надрывают свои голоса, разбавляя свои песни всплесками теплой воды тихого пруда.
Солнце захлебывается в этом соке и перестает разливать теплую и освещающую, так необходимую для жизни прозрачно-тусклую жидкость.
Наступает тишина и спокойствие, которое приходит после осознания безысходности. Силуэты елей становятся черными на фоне накопившего светящегося сока неба.
...Дедушка собирает листья свеклы, с особым трепетом укладывает их на льняную ткань, обвязывает с четырех сторон, вскидывает вверх и укладывает на спину через правое плечо.
...И уходит в туманное озеро...