И кончилось тем, что его стали только на самую незначительную службу-на огороды, в сады, в ночные караульщики. Но ему ещё очень хотелось пожить поспокойней и получше. После обеда, садившись к окну, он чинил одежду, подшивал свиной кожей валенки или промывал ружье. Иногда, когда на душе его было особенно покойно, он много-много раз повторял начало своей любимой песни: Смолкни, пташка-канарейка!... Но увы! Эта мирная жизнь должна была скоро кончиться...