Перед сражением – каждый думал о своем. У солдат идет
своя жизнь – с шутками, с горестями, и нет им дела до князя Андрея, но он все
равно хочет быть любимым ими. Ростов, влюбленный в царя, мечтает о своем:
встретить обожаемого императора, доказать ему свою преданность. Но встречает он
Багратиона и вызывается проверить, стоят ли французские стрелки там, где вчера
стояли. «Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его
слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше…» Над ним жужжат пули, в
тумане раздаются выстрелы, но в душе его уже нет страха, владевшего им при
Шенграбене. Но вот наступило
утро, и двинулись войска, и, несмотря на то, что вышли солдаты в веселом
настроении, внезапно и необъяснимо «по рядам пронеслось неприятное сознание
совершающегося беспорядка и бестолковщины». Возникло оно потому, что это
сознание было у офицеров и передалось солдатам, а офицеры вынесли это сознание
бестолковщины из вчерашнего военного совета. Так начало осуществляться то, что
предвидел Кутузов. Но в ту самую минуту, когда русскими войсками овладело
уныние, появился император Александр со свитой. Александр I, не умеющий различить парад и войну,
взялся руководить боем, не понимая в военном деле. Да, конечно, царь виноват прежде и больше
всех. Но легче всего свалить вину за все ошибки и неудачи на государственных
деятелей. На самом же деле за все, что происходит, отвечаем мы все – люди, и
ответственность наша не меньше от того, что царь или полководец виноват больше
нашего.
Позор Аустерлица был позором не только для царя. Кутузов
знает это, н Болконский знает, каждый из них стремится, сколько может, избавить
себя от предстоящих мучений совести…
Все, что
произошло дальше, свершилось быстро. Не успели русские войска пройти
полверсты, как столкнулись с французами. Князь Андрей, увидев это, понял, что
наступил его час. Он подъехал к Кутузову… «Но в тот же миг все застлалось
дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от
князя Андрея закричал: «Ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда.
По этому голосу все бросились бежать». Бегство было так страшно, так чудовищно,
что даже Кутузов – единственный человек, еще вчера понимавший обреченность
русских и австрийцев в этом сражении, – даже Кутузов
был потрясен.
Автор видит бессмысленность этого сражения, точно так же, как и Кутузов, потому и произошло бегство.
Написал, что мог. думаю, поможет тебе.