Как порывисто кидаешься ты целовать меня, как крепко
обвиваешь руками мою шею, в избытке той беззаветной преданности, той страстной
нежности, на которую способно только детство!
Помнишь ли, что в этот вечер ты даже не решился близко
подойти ко мне?
Сердце тихо говорило мне, что я совершаю в эту минуту
великий грех - лишаю тебя счастья, радости...
Но тут пришло в голову мудрое правило: вредно, не полагается
баловать детей.
И обедал ты наспех, рассеянно, болтая ногами, и все смотрел
на меня блестящими странными глазами.
Ты крикнул снова.
И бабушка едва сидела на месте.