На другой день весть о пожаре разнеслась по всему околотку. Все
толковали о нем с различными догадками и предположениями. Иные уверяли,
что люди Дубровского, напившись пьяны на похоронах, зажгли дом из
неосторожности, другие обвиняли приказных, подгулявших на новоселии,
многие уверяли, что он сам сгорел с земским судом и со всеми дворовыми.
Некоторые догадывались об истине и утверждали, что виновником сего
ужасного бедствия был сам Дубровский, движимый злобой и отчаянием.
Троекуров приезжал на другой же день на место пожара и сам производил
следствие. Оказалось, что исправник, заседатель земского суда, стряпчий и
писарь, так же как Владимир Дубровский, няня Егоровна, дворовый человек
Григорий, кучер Антон и кузнец Архип пропали неизвестно куда. Все
дворовые показали, что приказные сгорели в то время, как повалилась
кровля; обгорелые кости их были отрыты. Бабы Василиса и Лукерья сказали,
что Дубровского и Архипа-кузнеца видели они за несколько минут перед
пожаром. Кузнец Архип, по всеобщему показанию, был жив и, вероятно,
главный, если не единственный, виновник пожара. На Дубровском лежали
сильные подозрения. Кирила Петрович послал губернатору подробное
описание всему происшествию, и новое дело завязалось.
Вскоре другие вести дали другую пищу любопытству и толкам. В **
появились разбойники и распространили ужас по всем окрестностям. Меры,
принятые противу них правительством, оказались недостаточными.
Грабительства, одно другого замечательнее, следовали одно за другим. Не
было безопасности ни по дорогам, ни по деревням. Несколько троек,
наполненных разбойниками, разъезжали днем по всей губернии,
останавливали путешественников и почту, приезжали в селы, грабили
помещичьи дома и предавали их огню. Начальник шайки славился умом,
отважностью и каким-то великодушием. Рассказывали о нем чудеса; имя
Дубровского было во всех устах, все были уверены, что он, а никто
другой, предводительствовал отважными злодеями. Удивлялись одному:
поместия Троекурова были пощажены; разбойники не ограбили у него ни
единого сарая, не остановили ни одного воза. С обыкновенной своей
надменностию Троекуров приписывал сие исключение страху, который умел он
внушить всей губернии, также и отменно хорошей полиции, им заведенной в
его деревнях. Сначала соседи смеялись между собою над высокомерием
Троекурова и каждый день ожидали, чтоб незваные гости посетили
Покровское, где было им чем поживиться, но наконец принуждены были с ним
согласиться и сознаться, что и разбойники оказывали ему непонятное
уважение... Троекуров торжествовал и при каждой вести о новом
грабительстве Дубровского рассыпался в насмешках насчет губернатора,
исправников и ротных командиров, от коих Дубровский уходил всегда
невредимо.
Между тем наступило 1-е октября — день храмового праздника в селе
Троекурова. Но прежде чем приступим к описанию сего торжества и
дальнейших происшествий, мы должны познакомить читателя с лицами для
него новыми, или о коих мы слегка только упомянули в начале нашей
повести.