Вл. И. Немирович-Данченко, знаменитый режиссёр, писал, что у Чехова было много свободного времени, «которое он проводил как-то впустую, скучал». Труд писателя за столом — это лишь айсберг, вершина того труда, который совершается в душе, в сознании писателя. Многие авторы — и Чехов относился именно к ним — выстраивали всё произведение в уме, за столом они лишь записывали то, что сложилось в результате многочасовых размышлений. Такая работа писателя — как тектонические процессы в глубинах Земли: на поверхности кажется, что ничего не происходит, а внутри кипит лава. Критик Потапенко писал о непрерывной «подсознательной творческой работе» у Чехова, он более справедлив в своих наблюдениях. Со стороны часто кажется, что человек, обдумывающий новую мысль, ничего не делает, просто скучает, но результаты внутренней работы проявляются в момент, когда сложившееся произведение запечатлевается на бумаге. Другое дело, что есть люди, которые симулируют внутреннюю работу, но их можно легко узнать по отсутствию результатов. Долгий процесс осмысления впечатлений жизни подтверждают слова Чехова в письме Батюшкову: «Мне нужно, чтобы память моя процедила сюжет и чтобы на ней, как на фильтре, осталось только то, что важно и типично». Чехов умел уловить проявление типичного в частностях и через эти частности полнее выявить общее. Время помогало ему показать особенности жизни более выпукло. Если Толстой или, например, Бунин многократно переписывали, изменяли, вносили правки в свои произведения, то Чехов менял очень немногое. Делал он это на последнем этапе, когда из типографии уже приходила корректура произведения в том виде, в каком она будет помещена в журнале или книге. Многим писателям взгляд на свой текст, набранный типографским способом, помогает увидеть его по-новому, заметить то, что раньше не казалось важным. И на этом последнем этапе, уже перед отправкой рукописи в печать, Чехов вносил последние поправки: исправлял произведение «с музыкальной стороны».